Неточные совпадения
Муж ее, Дмитрий Прокофьев, занимался ямщиной
и был тоже под
стать жене: молод, крепок, красив.
Нам хотелось поговорить, но переводчика не было дома. У моего товарища был портрет Сейоло, снятый им за несколько дней перед тем посредством фотографии. Он сделал два снимка: один себе, а другой так, на случай. Я взял портрет
и показал его сначала Сейоло: он посмотрел
и громко захохотал, потом передал
жене. «Сейоло, Сейоло!» — заговорила она, со смехом указывая на
мужа, опять смотрела на портрет
и продолжала смеяться. Потом отдала портрет мне. Сейоло взял его
и стал пристально рассматривать.
Кроме старообрядцев, на Амагу жила еще одна семья удэгейцев, состоящая из старика
мужа, его
жены и трех взрослых сыновей. К чести старообрядцев нужно сказать, что, придя на Амагу, они не
стали притеснять туземцев, а, наоборот, помогли им
и начали учить земледелию
и скотоводству; удэгейцы научились говорить по-русски, завели лошадей, рогатый скот
и построили баню.
Конечно, в других таких случаях Кирсанов
и не подумал бы прибегать к подобному риску. Гораздо проще: увезти девушку из дому,
и пусть она венчается, с кем хочет. Но тут дело запутывалось понятиями девушки
и свойствами человека, которого она любила. При своих понятиях о неразрывности
жены с
мужем она
стала бы держаться за дрянного человека, когда бы уж
и увидела, что жизнь с ним — мучение. Соединить ее с ним — хуже, чем убить. Потому
и оставалось одно средство — убить или дать возможность образумиться.
— Бабочка молодая, — говорили кругом, — а
муж какой-то шалый да ротозей. Смотрит по верхам, а что под носом делается, не видит. Чем бы первое время после свадьбы посидеть дома да в кругу близких повеселить молодую
жену, а он в Москву ее повез, со студентами
стал сводить. Городят студенты промеж себя чепуху, а она сидит, глазами хлопает. Домой воротился,
и дома опять чепуху понес. «Святая» да «чистая» — только
и слов, а ей на эти слова плюнуть да растереть. Ну, натурально, молодка взбеленилась.
Не так еще давно одна добровольно следовавшая
жена приходилась на 30 преступников, в настоящее же время присутствие женщин свободного состояния
стало типическим для колонии,
и уже трудно вообразить, например, Рыковское или Ново-Михайловку без этих трагических фигур, которые «ехали жизнь
мужей поправить
и свою потеряли».
В «Современнике» было в свое время выставлено дикое безобразие этой
статьи, проповедующей, что
жена должна с готовностью подставлять спину бьющему ее пьяному
мужу,
и восхваляющей Островского за то, что он будто бы разделяет эти мысли
и умел рельефно их выразить….
Это была дама, лет сорока пяти (
стало быть, весьма молодая
жена для такого старого старичка, как ее
муж), бывшая красавица, любившая
и теперь, по мании, свойственной многим сорокапятилетним дамам, одеваться слишком уже пышно; ума была небольшого, а знания литературы весьма сомнительного.
— Не вините ее, — поспешно проговорила Марья Дмитриевна, — она ни за что не хотела остаться, но я приказала ей остаться, я посадила ее за ширмы. Она уверяла меня, что это еще больше вас рассердит; я
и слушать ее не
стала; я лучше ее вас знаю. Примите же из рук моих вашу
жену; идите, Варя, не бойтесь, припадите к вашему
мужу (она дернула ее за руку) —
и мое благословение…
Между тем
муж ее вдруг поправился: отрезвился,
стал снова разъезжать, привозя каждый раз довольно ценные подарки
жене и ребенку.
— Не хочу с тобой говорить, — сказала
жена и ушла в свою комнату
и стала вспоминать, как в ее семье не хотели выдавать ее замуж, считая
мужа ее гораздо ниже по положению,
и как она одна настояла на этом браке; вспомнила про своего умершего ребенка, равнодушие
мужа к этой потере
и возненавидела
мужа так, что подумала о том, как бы хорошо было, если бы он умер.
Между тем Иван Миронов
стал ловким, смелым
и успешным конокрадом. Афимья, его
жена, прежде ругавшая его за плохие дела, как она говорила, теперь была довольна
и гордилась
мужем, тем, что у него тулуп крытый
и у ней самой полушалок
и новая шуба.
Жена была беременная на сносях
и больная. Она начала ругать
мужа, он оттолкнул ее, она
стала бить его. Он, не отвечая, лег брюхом на нары
и громко заплакал.
Конечно, сударь,
и отец
и дед мой, все были люди семьянистые, женатые;
стало быть, нет тут греха. Да
и бог сказал:"Не добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть, что писание, коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с
мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с
женой скверной. Да
и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно
и выходит, что баба всему будто на земле злу причина
и корень.
— Да-с, разумеется, на татарке. Сначала на одной, того самого Савакирея
жене, которого я пересек, только она, эта татарка, вышла совсем мне не по вкусу: благая какая-то
и все как будто очень меня боялась
и нимало меня не веселила. По
мужу, что ли, она скучала, или так к сердцу ей что-то подступало. Ну, так они заметили, что я ею
стал отягощаться,
и сейчас другую мне привели, эта маленькая была девочка, не более как всего годов тринадцати… Сказали мне...
Все это Калинович наблюдал с любопытством
и удовольствием, как обыкновенно наблюдают
и восхищаются сельскою природою солидные городские молодые люди,
и в то же время с каким-то замираньем в сердце воображал, что чрез несколько часов он увидит благоухающую княжну,
и так как ничто столь не располагает человека к мечтательности, как езда, то в голове его начинали мало-помалу образовываться довольно смелые предположения: «Что если б княжна полюбила меня, — думал он, —
и сделалась бы
женой моей… я
стал бы владетелем
и этого фаэтона,
и этой четверки… богат…
муж красавицы… известный литератор…
Вот ты жениться хотел: хорош был бы
муж, если б
стал делать сцены
жене, а соперникам показывать дубину —
и был бы того…
Догадавшись, что сглупил свыше меры, — рассвирепел до ярости
и закричал, что «не позволит отвергать бога»; что он разгонит ее «беспардонный салон без веры»; что градоначальник даже обязан верить в бога, «а
стало быть,
и жена его»; что молодых людей он не потерпит; что «вам, вам, сударыня, следовало бы из собственного достоинства позаботиться о
муже и стоять за его ум, даже если б он был
и с плохими способностями (а я вовсе не с плохими способностями!), а между тем вы-то
и есть причина, что все меня здесь презирают, вы-то их всех
и настроили!..» Он кричал, что женский вопрос уничтожит, что душок этот выкурит, что нелепый праздник по подписке для гувернанток (черт их дери!) он завтра же запретит
и разгонит; что первую встретившуюся гувернантку он завтра же утром выгонит из губернии «с казаком-с!».
В силу такого мнения Миропа Дмитриевна по выходе замуж за Зудченко, а также бывши вдовою, каждый год что-нибудь приобретала,
и только сделавшись
женою безалаберного Зверева, Миропа Дмитриевна как бы утратила эту способность
и стала даже почти проживаться, так как, в чаянии больших выгод от почтамтской службы
мужа, она много истратилась на переезд из Москвы в губернию, а в результате этой службы, как мы знаем, получила шиш.
Жена должна обходиться с
мужем с уваженьем; тогда
и другие
станут его уважать.
На месте Кабановой они бы, например, не
стали предъявлять уродливых
и унизительных требований земных поклонов
и оскорбительных «наказов» от
мужа жене, а озаботились бы только о сохранении общей идеи, — что
жена должна бояться своего
мужа и покорствовать свекрови.
— Жорж, дорогой мой, я погибаю! — сказала она по-французски, быстро опускаясь перед Орловым
и кладя голову ему на колени. — Я измучилась, утомилась
и не могу больше, не могу… В детстве ненавистная, развратная мачеха, потом
муж, а теперь вы… вы… Вы на мою безумную любовь отвечаете иронией
и холодом…
И эта страшная, наглая горничная! — продолжала она, рыдая. — Да, да, я вижу: я вам не
жена, не друг, а женщина, которую вы не уважаете за то, что она
стала вашею любовницей… Я убью себя!
«
Становиться между
мужем и женой!
Мы от их слов татарами не сделаемся; в Крыму не будет холодно;
мужья не
станут бить своих
жен,
и, верно, наши дамы, в угодность французским вояжерам [путешественникам (франц.)], не разрешат на водку, которую, впрочем, мы могли бы называть ликером, точно так же, как называется ресторациею харчевня, в которой мы обедали.
Я помню нашу дружбу, князь; я брошу
мужа и пойду за вами…
и даже, если б я была еще моложе, если б я была так же хороша
и прекрасна, как дочь моя, я бы
стала вашей спутницей, подругой,
женой вашей, если б вы того захотели!
Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие
и тоже едят, пьют, спят
и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством,
и жены обманывают
мужей, а
мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат,
и неотразимо пошлое влияние гнетет детей,
и искра божия гаснет в них,
и они
становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы
и матери…
—
И не говори ты мне этого, — сказала она Степану. — С
мужем жить надо, я знаю как, как мужней
жене. А я себя делить промеж двух не
стану. Не любишь ты меня, так я одна уйду.
Лотохин. Тогда молодого-то
мужа потребуют в суд. Это будет спектакль любопытный, особенно для
жены. Она может во всей подробности ознакомиться с любовными похождениями своего
мужа. Мещанские девицы имеют привычку
и на суде в речах своих сохранять прежнюю короткость с своими изменниками.
И заговорит она с чувством: «Сердечный ты друг мой, кабы я прежде-то знала, что ты такой мошенник, не
стала бы я с тобой
и вязаться».
Не пропадать же коммерческому делу. Катерина Львовна
жена своему
мужу законная; долгов в виду нет, ну
и следует,
стало быть, допустить ее.
И допустили.
— Что ты орешь, ведьма! — вскричал, в свою очередь, Никита Федорыч, делая несколько шагов к
жене. — Молчи! Теперь старого барина нет, я тебе властитель, я тебе
муж! Шутить не
стану; смотри ты у меня! Да, получил деньги, не показал тебе, не хотел говорить, да
и не дам ни полушки, вот тебе
и знай… да не кричать!
— Нет, с той самой поры, как в солдаты взяли, ни слуху ни духу;
и жена и муж — словно оба сгинули; мы летось еще посылали к ним грамотку да денег полтинничек; последний отдали; ну, думали, авось что
и проведаем, никакого ответу: живы ли, здоровы ли — господь их ведает. Прошлый год солдаты у нас стояли, уж мы немало понаведывались; не знаем, говорят, такого, — что
станешь делать… Ну, а ты, старуха, кажись, сказывала нам, также не ведаешь ничего про сына-то своего с того времени, как в некруты пошел…
Муж с
женой стали чаще
и чаще ссориться,
и скоро отпала легкость
и приятность,
и с трудом удерживалось одно приличие.
Бригадирша. О Иванушка! Бог милостив. Вы, конечно,
станете жить лучше нашего. Ты, слава Богу, в военной службе не служил,
и жена твоя не будет ни таскаться по походам без жалованья, ни отвечать дома за то, чем в строю
мужа раздразнили. Мой Игнатий Андреевич вымещал на мне вину каждого рядового.
Свидетельство
мужа о красоте
жены принимается во всех судах: итак, читатели — вдобавок к голубым глазам, к нежной улыбке, стройному
стану и длинным волосам каштанового цвета — могут вообразить полное собрание всего, что нас пленяет в женщинах,
и сказать себе в мыслях: «Такова была графиня Мирова!» Имею доверенность к их вкусу.
Муж Домны, являвшийся домой только по праздникам, неизвестно отчего оставил вдруг миткалевую фабрику, на которой работал несколько лет сряду,
и переселился с своим
станом к
жене на скотный двор.
— Я вооружил, да-с, я же виноват, коли
муж к
жене, а она в сторону… может быть, по-вашему, образованному, ничего, очень хорошо… а мы люди простые. Что ж такое? Я прямо скажу, я мужчина, за неволю сделаешь что-нибудь… У них рюмку водки выпьешь, так сейчас
и пьяница; ну, пьяница, так пьяница, будь по-ихнему. Теперь меня всего обобрали… я нищий
стал… у меня тут тридцать тысяч серебром ухнуло, — ну
и виноват, значит! Мы ведь дураки, ничего не понимаем, учились на медные деньги, в университетах не были.
Голоса
мужа и жены становились все возбужденнее, смех толпы все громче. Опасаясь, что в случае задержки все это может кончиться какой-нибудь катастрофой, я быстро перебежал через небольшую площадку
и стал открывать свои ворота, в уверенности, что Степан едет к нам,
и с намерением у своих ворот заступиться за него
и остановить толпу.
Иван Михайлович. Многое мне вам сказать нужно, да не
стану говорить при вашей
жене, сударь,
и при моей дочери. Вы считаете честным восстановлять дочь против отца, а я старого века, да знаю, что коли
жена отца не уважает, так ей грош цена, а коли
мужа не уважает — еще того хуже.
Она была прелакомый кусок
И многих дум
и взоров
стала целью.
Как быть: пчела садится на цветок,
А не на камень; чувствам
и веселью
Казенных не назначено дорог.
На брачном ложе Марья Николавна
Была, как надо, ласкова, исправна.
Но, говорят (хоть, может быть,
и лгут),
Что долг супруги — только лишний труд.
Мужья у
жен подобных (не в обиду
Будь сказано), как вывеска для виду.
Муж с
женой поглядели друг на друга
и заплакали. Им
стало стыдно за то, что они так обижали старика;
и стали с тех пор сажать его за стол
и ухаживать за ним.
Год прошел, другой проходит, а
жена Аггеева все думает, что
муж ее вместе с нею в палатах живет. Только удивляется она, отчего
муж ее
стал смирен
и добр: не казнит никого
и не наказывает; на охоту не ездит, а только в церковь ходит да разбирает ссоры
и тяжбы
и мирит поссорившихся. Видится она с ним редко; посмотрит он на нее кротко, не по-прежнему, скажет ласковое слово
и уйдет в свою горницу,
и там затворится
и сидит один.
На другой день пришел праздник,
и стали хозяева с постоялого двора в церковь собираться. Нарядилась хозяйка
и вышла за ворота, а
муж во дворе чем-то замешкался.
Стала жена мужа звать.
Поспорь эдак Аксинья Захаровна с сожителем о мирском, был бы ей окрик, пожалуй,
и волосник бы у ней Патап Максимыч поправил. А насчет скитов да лесов
и всего эдакого духовного —
статья иная, тут не
муж, а
жена голова. Тут Аксиньина воля; за хульные словеса может
и лестовкой
мужа отстегать.
Граф хорохорился, как молодой индюк, хотя его никто не уполномочивал
становиться между
мужем и женой.
Но раз у больной нарыв печени, то необходима операция (в клинике это так легко сказать!). Я
стал уговаривать
мужа поместить
жену в больницу, я говорил ему, что положение крайне серьезно, что у больной — нарыв во внутренностях
и что если он вскроется в брюшную полость, то смерть неминуема.
Муж долго колебался, но, наконец, внял моим убеждениям
и свез
жену в больницу.
И муж,
и жена относились ко мне с тем милым доверием, которое так дорого врачу
и так поднимает его дух; каждое мое назначение они исполняли с серьезною, почти благоговейною аккуратностью
и тщательностью. Больная пять дней сильно страдала, с трудом могла раскрывать рот
и глотать. После сделанных мною насечек опухоль опала, больная
стала быстро поправляться, но остались мускульные боли в обеих сторонах шеи. Я приступил к легкому массажу шеи.
Не хотелось верить, что у этой глупой красивой кошки было так мало достоинства, что она охотно согласится, чтобы пьяный граф
стал судьею
мужа и жены…
Однажды, рано утром,
жена лавочника прислала ко мне мальчика с просьбой прийти немедленно;
мужу ее за ночь
стало очень худо,
и он задыхается.
Притом случай с бабой-дулебой, которая просунулась в алтарь, тоже огласился: Аллилуева
жена, когда
стала в голос «причитать» над мужниной могилой, выдала всенародно всю тайну своего пагубного самовластия
и раскричала на весь крещеный мир, что
муж ее Аллилуй был человек праведный
и не хотел утаить, что «дулеба» в алтарь просунулась, а она его отвела от этого,
и за то господь покарал ее праведно: взял от нее совсем к себе на тот свет Аллилуя.
В народе
стало усиливаться мрачное озлобление:
мужья ни за что
и ни про что били
жен, старики обижали ребят
и невесток,
и все друг друга укоряли хлебом,
и один на другого всё призывали «пропасть»: «О, нет на вас пропасти!»